Алексей Герман показал на «Ленфильме» узкому кругу гостей фактически законченный фильм «Трудно быть богом», который сейчас озвучивается и при благоприятном стечении обстоятельств выйдет на экран в конце этого года
Меня трудно упрекнуть в излишней восторженности, я никогда не был фанатом Германа, хотя считаю его выдающимся мастером. И тем радостней признать, что я присутствовал при великом кинособытии. Этот фильм, кажется,самый ценный итог российской истории последнего десятилетия. С ним можно спорить (и будут спорить), но первая зрительская эмоция счастье: «Это было при нас». Та же радость, с которой Твардовский, только что прочитав первый роман Солженицына, говорил Трифонову, торжественно поднимая палец: «Это велико!»
Возможны вещи, сделанные по самому строгому счету, с абсолютной бескомпромиссностью, железной рукой художника, твердо знающего, как надо. Возможны предельно серьезные высказывания о главном, жестокие и храбрые. Герман сделал фильм, точно следующий роману Стругацких в главных сюжетных коллизиях, предельно внятный (особенно для тех, кто хорошо помнит книгу), цельный, страшный и увлекательный. Надо будет очень постараться, чтобы провалить это кино в прокате. Думаю, оно обречено не только на фестивальный, но и на зрительский успехне всеобщий, конечно, но те, кто думает о прошлом и будущем плюс внимательно читал первоисточник, составляют немалый процент населения. Реплики, сочиненные режиссером и его женой Светланой Кармалитой, постоянным соавтором, наверняка разлетятся на поговорки. «То, что я с вами разговариваю, дон Рэба, еще не значит, что мы беседуем». «Ты умный книжник, ну и что? Я выучусь читать и тоже стану умным, а ты никогда не станешь бароном!». «Черные идут, ушей настрижем!»это обязательно добавится к хрестоматийным цитатам вроде фразы «После серых приходят черные» или «Как вольно дышится в возрожденном Арканаре!». Герман сознательно ушел от хитовых фраз вроде «Почему бы одному благородному дону не получить розог от другого благородного дона?» и заглубил, спрятал ключевые диалоги вроде разговора Руматы с Будахом о том, что делать богу с людьми. Он все это заменил действием, пересказал на чистейшем, плотном и ясном киноязыке. Теперь видно, как все это было, именно эту фразу сказала машинистка Томаса Манна, перепечатав «Иосифа и его братьев».
Об изобразительной, живописной стороне дела напишут еще много, обязательно упоминая Босха и Брейгеля-младшего, отдавая дань скрупулезности, с которой выстроен приземистый, грязный и роскошный, грубый и утонченный, кровавый, подлинно средневековый мир Арканара. Он продуман до деталей упряжи, до последней пуговицы, до мельчайшего ритуала при дворе. Сквозной прием, задающий неожиданную, ироническую и трогательную интонацию этой картине, активное взаимодействие персонажей с камерой: после особенно грязного злодейства или вопиющей глупости арканарцы оглядываются на зрителя, виновато улыбаются или пожимают плечами. Постоянно оглядывается и Румата словно апеллируя к тому настоящему Богу, за которого принимают его: ну что ж я могу? А что мне оставалось?
Герман, после просмотра:
Этот прием я нашел, когда тебя еще не было на свете, в «Проверке на дорогах». Помнишь, где пленные на барже? Вот они так же смотрят в камеру Для этого фильма многое было придумано еще в 1968 году, когда я собирался снимать его впервые. Потом мне в Коктебель пришла телеграмма с «Ленфильма», чтобы я и думать об этом забыл как раз наши только что вошли в Чехословакию. Я тогда не особенно огорчился, потому что в день получения этой телеграммы познакомился со Светкой.
А потом я в 1988 году узнал, что с этой экранизацией запускается некий Флейшман, и поехал к нему выяснять, почему и как он будет снимать мою давно задуманную картину. Увидел декорации на первый взгляд роскошные. Флейшман сказал, что охотно отдаст мне фильм и даже будет рад: в процессе строительства декораций половину денег разворовали, и все получилось вдвое меньше задуманного. Я не стал в это ввязываться и предоставил снимать ему. А еще десять лет спустя я вдруг понял, что мне почти ничто не интересно, кроме перспективы целиком, с нуля, выстроить другой мир. «Хрусталева» я делал, чтобы объяснить себе и остальным психологию опущенной, изнасилованной страны. Почему это произошло и как с этим жить? А «Трудно быть богом» это отчет о том, как я вместе со всеми проживал эти десять лет, как мы сами позвали серых и как они превратились в черных. Но это все довольно тривиально. Нетривиально что мог бы сделать Румата и как он во всем этом виноват?
Румата в органичном, умном и горьком исполнении Ярмольника меньше всего похож на молодого, могучего, хоть и сомневающегося супермена Антона из повести Стругацких. Единственная относительная вольность, которую позволил себе режиссер, это версия о том, что прогрессорам некуда возвращаться. Пока они осуществляли наблюдение и посильное улучшение нравов в Арканаре, на Земле случилась некая катастрофа, сделавшая их возвращение невозможным. И немудрено ведь там, на Земле, коммунарский утопический мир, а крах этой утопии почти неизбежен. И вот они, земляне, навеки остаются в Арканаре, собираются в Питанских болотах, у спивающегося генияотца Кабани. «Мой умник синтезировал спирт, ура!» Один из землян, разжимая хитроумный капкан работы Кабани, защелкнувшийся у него на ноге, цедит сквозь зубы: «Летим, смотрим крепости, замки Ну, думаем, Ренессанс! Прилетели замки есть, а Возрождения нет!» Под этими землянами можно понимать наших или западных либералов, можно интеллигентов, а можно вообще никого не понимать; но именно после фильма Германа начинаешь задумываться о главном парадоксе романа Стругацких. Эти земные боги получили то, что получили, главным образом потому, что не то несли. Сердце Руматы переполнено не жалостью, как говорит он Будаху, а брезгливостью и в лучшем случае снисходительностью. Кто с прогрессом к нам придет от прогресса и погибнет. «Базовая теория», как деликатно называется в книге марксистская теория формаций, неверна уже потому, что фашизм был всегда, что он возможен и в Средневековье, что Черный Орден вечный и неистребимый спутник человечества. Но не Румате, не коммунару и не прогрессору бороться с Орденом. Получается, что у Бога на Земле только один выбор сознательно принести себя в жертву; это тот самый сюжет «самоубийства Бога», который Борхес называл одним из основополагающих. Только так, только этой жертвой и можно посеять в людях хоть какие-то семена милосердия, сомнения и жалости. Но чтобы до этого додуматься надо быть не Руматой. Или, по крайней мере, стать тем Руматой, которого мы увидим в последнем эпизоде, на заснеженном поле около избы Кабани, убитого в пьяной драке. Этот Румата, обритый наголо, пытается сорвать с раба колодки, а тот не дается, ему так удобнее; и тогда Румата ложится на телегу и начинает наигрывать на местной арканарской дудке саксофонную тему нечеловеческой красоты. Ею все и закончится.
А начнется долгим, тоже изумительно красивым зимним кадром, полным разнонаправленного движения, чуждой и непонятной жизни: лошадь везет повозку, чернеет дальний лес, открыта дверь в дом, горит огонь в очаге И медленный авторский голос говорит: «Этот сон мне снится часто. Обычно сны не пахнут, но этот пахнет аммиаком. Я на планете, похожей на Землю, но младше на несколько сотен лет».
Затемнение. Спящий Румата. И тот же голос:
«А это не сон».
И ведь действительно.
Наверное, эту картину сравнят и с «Андреем Рублевым», по отношению к которому она недвусмысленно полемична. «Рублев» жестокое кино по меркам шестидесятых, но до германовских кошмаров ему далеко. Это кошмары не натуралистические, а скорее сновидческие, клаустрофобные, из самых страшных догадок человека, привыкшего прикидывать эту средневековую судьбу на себя. Нет в германовской картине и того оправдания, которое весь этот ужас получал у Тарковского: нет искусства. В Арканаре даже песен не поют. Или Румата их попросту не слышит. Трудно быть богом где бы то ни было, но особенно трудно в мире, где бога нет; где от него ждут только зверств или помощи в зверствах. Как принести сюда хоть какую-то мораль вопрос. Даже у возлюбленной Руматы, которую в фильме зовут Ари (а в романе Кирой), представления вполне средневековые, и поселившись у Руматы, она начинает бодро отстраивать его прислугу: ведь во чреве у нее потомок Бога! Кажется, единственный, кто здесь кого-то жалеет, камера оператора Владимира Ильина, умершего незадолго до конца работы над фильмом (съемки заканчивал Юрий Клименко).
Герман снял свою лучшую картину, почти божественную по мощи и красоте. В ней есть то усталое, насмешливое милосердие, та перегоревшая боль, которой так не хватает земным богам. Если бы Румата реально вознамерился спасти Арканар он мог бы снять такой эпос и показать его арканарцам. Велик шанс, что дон Рэба сорвал бы прокат и объявил фильм недостаточно рейтинговым, но в Арканаре, слава богу, не все зависит от серых и черных.
Трудно быть богом - съёмки фильма растянулись на 7 лет
Когда Алексея Германа спрашивают, почему он не снимает кино про наше время, режиссер отвечает, что современная картина у него все же есть. Та, что сейчас в работе, - "Трудно быть богом". События в ней хоть и разворачиваются на другой планете, но проблемы до боли наши: убивать - не убивать, карать - не карать.
Режиссёр Алексей Герман, отметивший недавно своё 68-летие, закончил съёмки фильма по произведению братьев Стругацких «Трудно быть богом». Съёмочный период картины растянулся на 7 лет, впереди ещё монтаж и озвучание.
Монтаж, по словам режиссёра, займёт ещё года полтора, так как фильм получился трудным для сложения.
Из Интерью известиям.ру:
вопрос: Алексей Юрьевич, вы уже устали от вопросов почему так долго снимаете свои фильмы? Но ведь и нас понять можно: ждем-с. ответ: Знаете, меня можно сколько угодно упрекать, что я долго снимаю. Но, во-первых, не я один. А кроме того, жизнь своими щелчками отучила меня торопиться. Я снял "Проверку на дорогах", сдал ее к двенадцати часам назначенного числа, и она на пятнадцать лет улетела в небытие. И другие картины тоже сдавал к назначенному сроку - час в час. Но "Мой друг Иван Лапшин" пролежал на полке четыре с половиной года, а "Двадцать дней без войны" полтора.
в: Помимо Ярмольника в главной роли, кто из актеров играет в вашей картине? о: У нас работали артисты, которые раньше в кино не снимались. Я выбирал по этому принципу. У меня была настольная книга типажей Босх. Люди на планете, где действует главный герой, представляют собой все-таки иную разновидность. Хорошие они или плохие, но это портреты оттуда, из Босха, где характеры сконцентрированы и сжаты. Они не из Рокотова.
В конце съемок у меня было отчаянное положение, когда заболел неартист, взятый на маленькую роль. Нашли замену очень хорошего актера Сашу Баширова. Но так и не решились. Потому что он уже очень известен. Толчок узнавания разрушил бы всю иллюзию.
в: Сценарий "Трудно быть богом" написан по повести братьев Стругацких. Что в картине останется от повести? о: Много. Но переносить повесть на экран? Зачем? Читайте повесть - хорошая. Она написана шестидесятниками для шестидесятников. Ну например. На Земле все чудно, и известно, куда герой, пусть долго и мучительно, поворачивает. А сегодня мы понимаем, что и Земля, человечество не знает, куда поворачивать. Вот с учетом этого мы со Светланой (Светлана Кармалита жена Германа, киносценарист) и писали сценарий. В повести действует черный орден, и нам это было интересно потому, что такой черный орден всегда может появиться и захлестнуть любую страну, любой континент.
Мы даже не хотим, чтобы кино называлось "Трудно быть богом". Название прекрасное, но уж очень расшифровывает весь смысл. Пока у нас рабочее название "Что сказал табачник".
в: За время съемок вас семь раз увозили в больницу с сердечным приступом. Как ваше здоровье сейчас? о: Закончились съемки и как-то сразу все прошло. Я действительно здорово плохо себя чувствовал из-за стрессов. К семидесяти снимать большие картины трудно.
Чего только у нас не приключалось! На съемках в Чехии огромная лошадь першерон заснула, а спросонья испугалась и начала все крушить. Мы только увидели, как она около тонны живого веса! топчет чешского каскадера, который был к ней приставлен.
В кинематографе скопилось достаточно плутов, и на самом деле это был не каскадер, а ветеринар. Но поскольку каскадер получает больше, вот этот жулик и предъявил нам какую-то "липу". Так вот, лошадь так по нему плясала, что минимум перелом позвоночника был ему обеспечен. Все в ужасе, я в отчаянии. Приехала "скорая", увезла тело. А потом врачи нам позвонили: "У вас душ есть? Помойте его, и пусть работает".
Оказалось, на чехе ни одной царапины. А лошадь так бешено оттого плясала, что в той узости, где она оказалась с упавшим в обморок он так испугался! ветеринаром, выбирая место для копыта, старалась не наступить на человека. И не наступила, не ткнула, не толкнула. Поразительно!
в: Сколько времени займет монтаж? о: Года полтора, если не заболею и не умру. Фильм получился трудным для сложения. Потому что мы начали съемки в одном состоянии страны, а закончили в другом. Мы ждали угроз отсюда, а они пришли оттуда. Колоссальные перемены и вокруг нас, и в нас. А наш герой Румата, ученый, просмотрел, как унылая серая масса превратилась в грозную черную орду, заставив его взяться за меч и убивать, убивать.
Мы ведь не приключенческий боевик снимали. Нам хотелось, чтоб после этой картины людям запали какие-то мысли. Чтоб они чего-то не захотели, с чем-то не согласились. Я хочу, чтоб картину посмотрела российская аудитория. Хотя боюсь, что мой зритель сильно подразъехался если считать, что за последние пятнадцать лет из страны уехало пять миллионов человек.
в: В какой формат уложится готовый материал одна серия, две? о: Не представляю. Заказ от продюсеров двухсерийный фильм. А он может быть маленьким и большим. Две серии это и четыре тысячи, и шесть тысяч метров пленки. Монтаж самое страшное. В нем можно погубить всю картину, весь замысел...
в: "Трудно быть богом" тоже будет черно-белой картиной. Вы никогда не хотели снять цветное кино? о: Когда-то американцы приглашали меня сделать фильм про ленинградскую блокаду. Я очень хотел. Мы не сошлись на одном пункте. Они хотели цветное кино. А я не представляю себе блокаду, где люди с розовыми лицами.
Подитог : Фильм скорее всего не будет называться "Трудно быть Богом", рабочее название сейчас "Что сказал табачник" Фильм будет черно белым , как все фильмы Алексея Германа До окончания монтажа от пол года до .... От книги будет отличаться сильно, но многое будет по Стругацким. Будет не менее 2 серий.
Несколько раз пытался посмотреть - ни один подход не увенчался успехом. Стругацких очень уважаю, но под этот фильм постоянно усыпал )
Отредактировал NoBody - 12 Марта, 2008, 22:31
____________________
www.kob-crimea.org Разум дан человеку для того, чтобы он разумно жил, а не для того только, чтобы он понимал, что он неразумно живет. (В. Г. Белинский)
NoBody К сожалению, с моего медвежего угла lexi.net не видать (((( Первая версия, сколь я слышал, была снята под надзором самих Бориса и Аркадия Натановичей...
Группа: Admin
Сообщений: немеряно
Регистрация: 21.06.03 Авторитет: 100
Вне форума
ИМХО версия не в пень колоду, абсолютно другое впечатление нежели от книги, кстати саму книгу (аудио, читает Ярмольник) тоже могу приложить в комплекте с фильмом
____________________
Ничто так не сближает людей, как снайперский прицел
Рекламный блок.
Загрузка. Пожалуйста, подождите...
Ваша реклама, здесь
