Зачем этот топик, спросите... что-то навеяло... Помню когда-то давно, в классе 7, нам задали написать ессе... я помню про кого тогда написала - да, это был очень незаурядный человек, просто фейрверк страстей, на бумаге легко, красочно, за считанные минуты нарисовался портрет его личности...Написала и забыла.
А теперь, спустя столько лет, чувствую что... не успела, не смогла, не увидела ТОГО, кто с рождения заменял мне папу, иногда и маму, лучшего друга, учителя... Я предлагаю посвятить топик тому, кому давно отведено место в вашем сердце, но кто, увы, этого уже не услышит... .
Вообще тяжело очень писать... А еще очень тяжело было особенно в первые дни, особенно когда у тебя это впервые...
Сейчас хочется сказать, что если человек для тебя много значил - он из мыслей не уйдет, не раз будешь мысленно возвращаться к нему в самых неожиданных ситуациях.. Послышаться знакомые шаги на лестнице,... промелькнет в толпе знакомый профиль... случайно найденные записи.. родной почерк... дрогнет голос, когда к телефону попросят позвать того, кого уже никогда ты не сможешь услышать.... А сколько раз захочеться поделиться с этим человеком тем, чем ты привык... спросить совета... А останется только подумать: за меня бы искренне порадовались, и поступить так, как голос сердца подсказал... Как все в этой жизни просто случается... был человек - не стало человека.... Помню последние мои слова, сказанные в больнице: "Ты ведь придешь посмотреть, как я научилась на лошадях ездить? Пойдем обязательно! Тебя ведь совсем скоро выпишут!" Никто тогда так не разделял моего интереса к лошадям и так не любил этих умных преданных животных... После этого дня в конно-спортивном клубе я не появлялась.. Тем вечером случился инфаркт... Веселый, жизнерадостный, интеллигентный, с блестящим умом и чувством юмора, такой живой.... он перестал быть живым.. От шока отходила долго, хотя внешне держалась , хоть и лица на мне не было..все было как в тумане...Казалось это не со мной, не со мной...
Наверное еще этот топик должен помогать справиться с утратой.. особенно тем, кто только что потерял близкого любимого человека. На этот счет хочу сказать, что со временем место скорби обязательно займет чувство благодарности судьбе, за то, что этот человек был в твоей жизни. И прожить захочется так, чтобы оставить после себя не менее глубокий след...
Маш.... Я плакала. Не с модема, а просто потому что пережила все то же самое. Я и сейчас плачу. Сижу одна на работе, а слезы просто бегут... Бесшумно, сами по себе. Я не испытываю к тебе жалости... Это унижает. Я испытываю гордость за тебя. Я хочу сказать тебе: котенок, ты очень сильная. Ты мудрая. Благодари судьбу, что ОН был. Он даже есть. Он жив, если ты его помнишь. Он знает, ЧТО ты к нему чувствуешь. И пусть этот человек станет для тебя той планкой, по которой ты будешь мерять всех остальных. Бог забирает лучших. Нам до них далеко.... И еще. Может, не стоит этого писать на форуме, но... Я с тобой.
Спасибо, Маш... Снимаю шляпу, как говорится. Топик нужный и сильный. Найду свои записи, двухмесячной давности, пополню... Плакать я не умею, в то, что есть Бог и Судьба, не верю... Но как только появилась возможность, пошла в церковь, вернее, Петро-Павловский собор, поставить свечечку за упокой. Только там дикая горечь, отчаянье сменилась наконец слезами. Я не об этом. Думаю, что смириться не могу до сих пор, никогда это не будет "кстати" или "вовремя", никогда не станет понятным и правильным... Друг или член семьи - неважно, кем он был, важно, какое место в твоем сердце он занимал. Занимает. Занимает.
У меня тоже от инфаркта..... 5 лет прошло, а почти каждый день вспоминаю. Мало общался, о многом не поговорили, думал времени ещё хватит...думал не сейчас, потом... не успел...
Лужицы покрылись тонкой корочкой льда, асфальт с журчащим звуком выезжал из-под каблуков, когда молодая женщина аккуратно везла перед собой инвалидную коляску. Под пледом, которым заботливо и предусмотрительно укутали сидящую старушку, та разомлела, и на ее впавших и морщинистых щеках разлился бледный румянец. Некая идиллия чувствовалась в молчаливом единении этих двух женщин: старой, слабой и беспомощной, но не трепещущей от слабости или страха, и молодой, с глазами, полными мудрости, грусти и спокойствия. Иногда платок съезжал с седых волос, и концы его выбивались из-под воротника пальто. Тогда девушка останавливала коляску, обходила ее и, присев на корточки, перевязывала платок, время от времени взглядывая в глаза бабушки. Она гордилась ею. Тем, что в таком возрасте, когда обычно пенсионеры начинают умирать от отсутствия привычной работы и зарплаты и вливаются в вечную жизнь двора посиделки, сплетни, рынки и примитивные дискуссии, ее бабушка была вдалеке от этого. Она, как добрая фея домашнего очага, колдовала на кухне, растила цветник, приводила своим нескончаемым трудом комнаты в порядок, и за долгие годы стало уже казаться, что в них никогда не бывает пыли и неуюта. Еще пару лет назад, пока она окончательно не слегла, никто не верил, что этот человек не вечен. Свойственно возрасту, у нее был букет болезней, некоторые были приобретены за жизнь и уже неизлечимы. Другие стонали и таяли от собственной жалости к себе, а она, перележав кому, поднималась и вершила новый круг дел. Часы будто останавливались, пока она не вставала, но ей казалось, что много времени утекло, а она не успела оживить цветы, посоветоваться со стиральной машинкой, пожурить утюг... Наверстывая время, она разжигала жизнь, тлеющую у других, она не давала ей погаснуть, она проживала каждый миг с упоением, и лишь потому ко дню своей смерти, которая приближалась с каждым часом, она была готова. Она отказывалась понимать тех, кто сетовал на несправедливость судьбы, не давшей пожить подольше, хотя ничего не сделал для этого сам. Скучно, считала она, влачить свои дни, лежать, стонать и жаловаться на болезни соседкам. Она знала точно, что в тот момент, когда там ее спросят, о чем она плакала, она скажет только одно. Она плакала спокойной старческой грустью, похожей на слепой дождь, слезами человека, успевшего сделать все, что он хотел, и выполнившего свое предназначение, того, кто ничего не забыл и никого не предал, того, чьим именем станут гордиться дети, внуки, того, кто оставил в большой книге Жизни свой красивый и четкий след. Она плакала от радости, от того простого человеческого удовлетворения алчущего сердца, от того, что все досказано, и нет надобности просить Летописца исправить точку на многоточие. И только малюсенькая отчаянная частица невыразимого горя застряла где-то на пути души к небу. Она не боялась покидать своих близких, потому что беспрекословно верила что бы ни случилось, как бы ни случилось, она никогда не оставит их, она будет нежно смотреть на них с облаков и помогать, когда им станет трудно, она сможет научить их жить полнее и краше, чем жила сама. Она просто любила жизнь, любила жить. Ей удавалось выкраивать свободные минутки между делами и постоянными «надо-надо-надо...». И она заглядывала под них с обратной стороны. Тогда она видела просто цепь событий звеньев, которые были подобраны чьей-то искусной рукой. Кто-то сильный и мудрый собирал их, и когда она советовалась с ним, он делился с ней мудростью и силой, а она старалась оправдать его надежды и была благодарна за то, что вся ее жизнь была так красива и необыкновенна. Она учила этому своих близких, родных и друзей. И очень гордилась своей внучкой, которая на два поколения раньше узнала и переняла все то, что собиралось бабушкой на протяжении всей жизни. Она смотрела ей в глаза, и ее душа разрывалась от отчаянной любви к этой девочке, навсегда оставшейся для нее ребенком, вскормленным и выращенным ее руками, и счастья оттого, что она выстроит свою цепь из еще более красивых и дорогих звеньев. Обе они были готовы к тому, что одна из них станет последовательницей другой, и цепь, которая, казалось бы, вот-вот нанижет завершающее звено, не замкнется и не закончится. Ни одна из них не была несчастливой от предстоящего прощания. «Смотри, - говорила старушка, Когда небо рассыплет звезды, и с них полетит холодная пыль, расскажи всем, кого я люблю, что я никогда не перестану любить, покажи им ее, пусть запомнят это чудо и утешатся им». Больше всего она любила небо. Никогда оно не было одинаковым, никогда сегодняшний закат не был похож на вчерашний. Небо дарило вечный покой глазам и душе, оно же давало силы жить, действовать, двигаться. Она любила осень, смотреть на дождь, на падающую воду, на огонь и в глаза. Но последнее, что она хотела получить от жизни это возможность посмотреть в небо. Эта прогулка ничем не отличалась от предыдущих, был знаком маршрут, и ни один уголок памяти не был затемнен или сдвинут. Их молчаливый диалог не был тривиальным. Одна вопрошала: «Ты счастлива, бабушка?», и другая отвечала ей: «Да». Она была счастлива тем, что последние часы проводит в родных местах, которые любила всем сердцем, и что рядом есть они - те люди, ради которых она жила, для которых жила. Она не задавала такого вопроса внучке. Она знала, что та, сильная и по-королевски владеющая собой, сломается и рухнет наземь, рыдая от безысходности. Она была счастливой, но поймет это позже. Она уже понимала и была почти готова. Почти. Старушка сожалела только о том, что умирая, люди оставляют свои тела на попечение тех, кто их любил, вместе со всеми траурными процедурами, лишь разрушающими психику, ибо нет ничего горше этой тяжести. Ей там будет все равно, что случилось с ее телом, но им это будет невыносимой болью. В эти странно капающие минуты она думала о них, а они совсем не думали об этом - они думали о ней живой, и не могли представить себе иного. Прогулка была долгой и уже утомительной, но обе отдали бы все, что можно было бы, лишь бы продлить ее еще. Смешно и горько понималась истина никто не просил ничего, и ничего не брал, а просто тикал метрономом. Путь к дому казался слишком, немилосердно коротким. Смеркалось, и было некуда спешить. Дела, которые всегда согласовались с «надо-надо-надо...», были, как ни странно, сделаны. И в воздухе витала завершенность. Дом, казалось, не предчувствовал разлуки, он встречал их покоем и комфортным оживлением. На костылях старушка, передвигаясь удивительно грациозно, вдыхала душу в ужин. Она хотела еще раз, хоть еще разочек, вложив силы, выразить свою любовь к близким обыкновенным чудом. Они не знали, но от кушанья, приготовленного с любовью, заботой, теплом, становились добрее и радостней, и после трудного дня на лицах появлялись улыбки, а это означало, что волшебство действует и чудо получилось. Потом, когда все разойдутся по комнатам, - кто-то смотреть телевизор, кто-то отправится спать, кто-то учить уроки, - никто не задумается над тем, что в тот момент им было подарено счастье: все они есть, и все они вместе. А еще нескольким позже, когда совсем стемнеет, со звездного неба вдруг посыплется мелкий-мелкий холодный дождик. Его моросящая влага будет поблескивать в свете фонарей, искрясь и падая, падая, падая... Она засыпала беспробудным сном. Был ноябрь, и она была чудовищно спокойна, легко отдавая единственную непосильную дань смерти...
Рекламный блок.
Загрузка. Пожалуйста, подождите...
Ваша реклама, здесь
