Ю.П.: И много ли сейчас таких второбытных поселений?
В.Х.: В Европе, в Шенгенской зоне, по моим подсчетам, примерно 3 000 более-менее устойчивых поселений. В мире - более 40 000. Но цифры весьма приблизительные: ткань живая, ежедневно что-то возникает, что-то погибает. Примерно половина поселений располагается в сельской местности, но многие - и в мегаполисах. Разделение на город и деревню тут вообще не срабатывает. Главное - другое.
В моем понимании коммуна - это самая высокая фаза развития коллектива. Структура ее многослойна. Здесь многое зависит от схемы управления. Право <вето> у каждого человека в таком поселении характеризует высокоразвитую коммуну. Такое редко, но бывает. В воплощенном варианте это практически недостижимо - хотя встречается в игровых ситуациях, когда вся деятельность коллектива может быть заблокирована одним голосом маленького ребенка, который чувствует, что в принимаемом решении что-то не то. А вдруг именно этот ребенок - Будда?
Ю.П.: А что, корни этой формы жизни - религиозные?
В.Х.: Если говорить о религиозных корнях, то действительно многие поселения возникли на волне религиозного эскапизма: многие люди, прочитав что-то такое, уходили и начинали строить уединенные храмы, обители, монастыри. Да ведь и
старинные монастыри - хотя бы Соловки и Валаам с их мощными и довольно природосообразными монастырскими хозяйствами - это тоже своего рода
экопоселения, вполне самодо
статочные. Северные монастыри после церковной реформы были вынуждены заниматься жизнеобеспечением, ведь Север по преимуществу был
староверческий и некого было нанимать в работы. И все же я бы отнес монастыри к <внерыночному> варианту жизнедеятельности.
Но религия - не все. Есть еще и антирынок - это уже из советского времени, когда попытались перепрыгнуть исторические этапы. Получилось что-то вроде преждевременных родов. Выкидыш, правда, оказался более-менее жизнеспособным и лет семьдесят довольно бодро сучил ножками. Из чего я делаю оптимистический вывод об огромной жизнеспособности настоящего пострынка.
Ю.П.: Приведите, пожалуй
ста, самые яркие примеры второбытных поселений.
В.Х.: Прежде всего - Ауровиль, который известен еще с конца шестидесятых. Это что-то вроде попытки оборудовать интеллектуальную и духовную столицу человечества, которую предприняли ученики Ауробиндо Гхоша. Кто читал <Чайку по имени Джонатан Ливингстон>, написанную одним из самых верных и последовательных гхошевцев - Ричардом Бахом (книгу он и задумал
как <предисловие к интегральной веданте>, адресованное всем читающим людям, в том числе и далеким от эзотерики домохозяйкам), тот примерно пред
ставляет главную идеологему Ауровиля - <города, который не принадлежит никому конкретно, но сразу всему человечеству>. На воротах его была помещена копия <Сеятеля> Ван Гога: помните, он вышел до рассвета и все бросает, бросает семена в каменистую почву - в надежде, что где-нибудь прорастет... Ауровиль был запланирован примерно тысяч на 50 обитателей - это в перспективе, но и сейчас население уже можно измерять в тысячах, особенно если считать всех, кто приезжает и пробует на вкус это <второбытие>. Про Ауровиль я могу рассказывать сутками - еще в конце 70-х <Комсомолка> чуть было не разродилась моей огромной
статьей про ауровильянцев, но все кончилось визгом на редколлегии, моими безнадежными походами по коридорам ЦК КПСС: там просто честно не понимали, о чем я толкую. Я привык. Я уже в этом веке написал про другое второбытное чудо в перьях - Дамангур, построенный молодыми леваками, которые после событий 1968 года в Париже сбежали в горы и за 40 лет руками вырыли целый подземный город между Миланом и Турином. После этого меня
стали приглашать на свои семинары писатели-фантасты: решили, что я сочинил красивую сказку из послезавтрашней жизни. А я просто описал то, что видел. Это особенно смешно сейчас, когда конфедерация Дамангура вполне открыта и гостеприимна, у них даже есть свой сайт:
http://www.damanhur.org Когда я там был в последний раз, в Дамангуре жили около 700 человек. На поверхности - поселение, куда не очень-то пускают посторонних, а внутри - гигантское подземелье, туда разрешают спускаться за деньги. Занимаются они там многими вещами - и серьезными, и чудными. У них более сотни производств, своя конституция, валюта...
Ближайшее к России штайнеровское поселение (их всего около сотни по Шенгену) - в Таполе, в Финляндии, примерно в 150 километрах от границы. Там живут сейчас около полусотни человек - сплошь светлая, высокоразвитая интеллигенция, работающая с детьми. Поскольку Штайнер завещал работать с самыми проблемными и незащищенными детьми, они с такими и работают: олигофрены, сумасшедшие... Но видели бы вы их хозяйство!
Самое
старое штайнеровское поселение - в Исландии. Гитлер почти по всей Европе их позакрывал, а сюда не дошел.
Добавлено в [mergetime]1157618699[/mergetime] С моей точки зрения, Исландия вообще дает нам пример постепенного
становления пострынка уже не в отдельных очагах, а в рамках целого общества. Правда, внешние наблюдения тут мало что дают: это - страна сплошных парадоксов. Сверхсытость, Интернет, поголовная автомобилизация - и при этом детская вера в эльфов. Традиционная многодетность - и четкая тенденция к распаду нуклеарной семьи. Исландские женщины большей частью живут одни, об их сексуальной доступности по Европе ходят легенды, и при том это самая нравственная страна из виденных мною в кругосветных путешествиях. Каждый мальчишка знает поименно всех своих предков за тысячу лет. А во время знаменитого
эксперимента, когда по столичным сортирам всех стран подбрасывали
кошельки со
ста долларами, лишь в Рейкьявике владельцам вернулись все 100 % (в Москве - один из
ста).
В Исландии
как бы нет слабых людей. <Всех, кто некрепко стоял на ногах, давно уже сдуло ветром в океан>,
как они говорят. Приезжаешь и видишь: люди там действительно крепкие, все сплошь
как греческие боги. Их жилища, с точки зрения европейца или американца - это
какие-то непритязательные с виду сараюшки. Ни
каких бетонных изгородей. Практически нет зелени - есть даже партия странных экологов, протестующих против лесовос
становления и клумб: нельзя, мол, размывать основы национального - спартанского! - духа всякими сибаритскими штучками. А дети все работают лет с восьми и самодо
статочны. Потому и постепенное отмирание нуклеарной моногамной семьи не воспринимается
как нечто трагическое.
К
стати, про детский труд - это ведь чисто марксистский тезис, на практике блестяще проверенный Антоном Макаренко. Так что страница 198 из 16-го тома ПСС Маркса - отнюдь не бред воспаленного ума,
как предположили многие исследователи, в
став в тупик перед экзотическими мыслями классика.
Маркс, напомню, говорил: ребенок должен быть с девяти лет реальным мастером, получать деньги за свой реальный труд. Дикость, да? А по-моему, он догадался, что человек, рано оказавшись во взрослой, ответственной ситуации, быстро достигает вершин, после которых накопление
становится ему просто неинтересным. Тогда он начинает выходить из своей ситуации и строить что-то новое, свое. Если же он не начинает рано, то боится выйти из ситуации, которой овладел, боится потерять приобретенное, сколь бы малым оно ни было. И лишь к
старости человек начинает понимать, что все, чем он владел в жизни, ничего, в сущности, не стоило. Но уже поздно что-то с собой сделать.
Заметьте, практически все наши олигархи были очень бедны в детстве. Это чуть ли не заболевание такое: навязчивое чувство, что надо <копить про запас>. Потому что, накопив первые 20 миллионов долларов, человек уже не чувствует, много ли это или мало. Его все равно преследуют миазмы детства - застоявшийся в малой кубатуре запах нищеты. Иногда помнить это так страшно, что человек строит в доме семнадцать туалетов
для себя, любимого и единственного,
как это сделала одна американка.
Я подозреваю, пока только исландцам и удалось
как-то преодолеть это испытание. Стендалевские герои, которые спрашивали: <И это все? И ради вот этого - жить?> - были, есть и, надеюсь, не переведутся у всех народов. Но чтобы целый народ?!
Конечно, будет некоторой натяжкой сказать, что Исландия - одна большая коммуна. Но, например, президент Исландии - наименее охраняемая на Земле глава государства. Я видел,
как маленькая девочка дергала ее за юбку, когда та работала в своем непритязательном дворце, тоже похожем на сарайчик.
Впрочем, я видел в
экопоселениях и настоящие дворцы, нашпигованные электроникой. Но жили там молодые шведские архитекторы -
для них жилье было скорее лабораторией, полигоном по проверке инновационных идей.
Все это, по-моему, доказывает: жилище - переходная форма жизни. Разве случайно то, что практически все основные религии с уважением относятся к бродяжничеству своих святых и с некоторым подозрением - к недвижимости? Что многие люди, о
ставившие самый глубокий след на земле, не имели жилья? Я не раз слышал мнение, согласно которому собственность, привязывая тебя к земле, что-то значительное у тебя забирает. Ты чем-то ей платишь. Не способностью ли к творчеству?
Мне нравится формула - <вседомье>. Это не бездомье в его классическом смысле. Это
жизнь везде. Человек не
становится рабом того, что можно потерять. У него дом повсюду. Вроде <флагманской каюты> - раньше на крупных военных судах всегда была пу
стая каюта на случай появления флагмана. Так и здесь: ты можешь участвовать в делах любой общины на правах соратника, и тебе будут рады. Это - один из идеалов, к которому лично я стремлюсь. Иногда получается. Счастье - это когда тебя ждут. Это - первое. Второе. Я так понимаю Конфуция: если ты в жизни спишь, все твои проблемы не очень-то и интересны: что ты ешь, где, с кем и под
какой крышей ты спишь. А ежели ты уже проснулся - очень многие внешние проблемы отходят на второй план.
Ю.П.: А
какова оптимальная численность таких поселений?
В.Х.: Считается, что все три города, которые дали наибольшее количество интеллектуальной массы - Флоренция, Афины и Иерусалим - были небольшими, до 20 тысяч человек. Самое
старое из существуюших поселений, информацию о численности которого мне удалось найти - 147 человек: 29 мужчин и 118 женщин. Там с рождением <лишнего> мальчика один
старик уходит умирать в пустыню. И это строго соблюдается. Я сам там не был (уж очень запаковано от посторонних взглядов) - рассказываю со слов более пронырливых друзей.
Точно так же хунзакутам удалось более 2300 лет жить изолированно, самодо
статочно. Это потомки дезертиров Александра Македонского, которые не пошли с ним дальше и сбежали в горы. Они до сих пор живут в этих
горах. Живут долго, ничем не болеют. Едят в основном то, что дает окружающая природа. У них есть особенность: раз в году они спускаются с гор в низинные поселения и раздают все, что у них есть. Возвращаются к небу опять голыми и босыми и все начинают заново.
В некоторых ме
стах мне называли оптимальную цифру 259 человек: при таком количестве людей будто бы исчезает риск, что к власти в обшине может прийти
какой-то перегретый параноик. Всплывали и знаменитые <три семерки> - при 777 членах коммуна - еще братство и не нуждается в чиновном слое. Дальше начинается беда: выделяется узкий слой управленцев, у них появляются свои интересы... Но, повторяю, вся эта социодинамика еще ждет своих исследователей. Я лишь фиксирую, что вижу и слышу - горюя о том, что мало вижу на дорогах этой пострыночной Другой Планеты и ученых, и публицистов.
Тут ведь, куда ни копни - все безумно интересно. Например, оказалось, что общины,
как и семьи, периодически сотрясают кризисы - словно идет сброс накопившейся дурной энергии. Через 2 года, 8, 17 лет... Почему, зачем, что с этим делать? Неизвестно. Не проверка ли это на прочность: сытостью, медными трубами?.. Помните,
как Макаренко, увидев, что у него
стало уж слишком все хорошо, все бросил и ушел с ребятами на новое место, где все начал с нуля?
Экопоселения,
для того, чтобы жить долго и беспроблемно, нуждаются либо в свежей крови, либо в специальных ухищрениях. Как в Дамангуре. Там четыре архонта управляют всей общиной, и один из них имеет единственную - элементарную и страшную обязанность: ему разрешено взорвать все к чертовой матери, когда о
становится развитие и начнется загнивание общины.