Words like violence Break the silence Come crashing in Into my little world Painful to me Pierce right through me Can't you understand Oh my little girl
All I ever wanted All I ever needed Is here in my arms All I ever wanted All I ever needed Is here in my arms
Vows are spoken To be broken Feelings are intense Words are trivial Pleasures remain So does the pain Words are meaningless And forgettable
All I ever wanted All I ever needed Is here in my arms All I ever wanted All I ever needed Is here in my arms Words are very unnecessary They can only do harm
Я столько падал, я столько падал, столько же вставал, Хотелось крикнуть - мне твердят "Не стоит". На горизонте, на горизонте виден пьедестал, Который медного гроша не стоит.
Пусть каждый верит в то, что говорит, Не осуждайте их напрасно, Пусть лампа красная горит, Всё для того, всё для того, Что жизнь прекрасна... Жизнь прекрасна!
Прекрасно всё, прекрасно всё и шторы на окне, Удобны кресла и удобны позы И только свечи, и только свечи тают на столе, А мы все верим, но не ждём вопросов!
Пусть каждый верит в то, что говорит, Не осуждайте их напрасно, Пусть лампа красная горит, Всё для того, всё для того, Что жизнь прекрасна... Жизнь прекрасна!
Когда-нибудь, когда устанет зло Насиловать тебя, едва живую, И на твое иссохшее чело Господь слезу уронит дождевую, Ты выпрямишь свой перебитый стан, Как прежде, ощутишь себя миссией И расцветешь на зависть всем врагам Несчастная Великая Россия.
В начале было слово... Радиoактивные ночи взовьются кострами. Тучи затянут пробелы в озоновом слое. Артиллеристы протрут окуляры крылами. Молнии лягут кучней над моей головою. Я зачищаю извилины ржавой стамеской. Я отменяю линейное время и мысли. Слово нам явится в математическом блеске, как в барабане лото - комбинацией чисел. Мир станет крохотным файлом железной машины - лес силиконовых статуй, затянутых в латекс... Я продолжаю мутировать в новом режиме и развиваюсь как тетрис в неоновый матрикс. Радиoактивнaя нoчь, caркофаги на вырост. Высоковольтная песнь обрывается стоном... Мир продолжает дробиться (я, видимо, вирус, если любая попытка кончается клоном). Если любая торпеда из крупповской стали Плющится как пластилин о "вовеки и присно". Вы ещё помните, что там стояло в начале? То же, что будет в конце - комбинация чисел.
ОБЕД Не без труда один из хронопов изобрел жизнемометр. Нечто среднее между термометром и манометром, картотекой и curriculum vitae. К примеру, хроноп принимает дома фама, надейку и языковеда. Используя свое изобретение, он определяет, что фам является инфражизнью, надейка - паражизнью, а языковед - интержизнью. Что касается самого хронопа, то он может быть отнесен к слабому проявлению супержизни, но, скорее, в смысле поэтическом. Во время обеда хроноп с наслаждением слушает сотрапезников, беседующих, по их мнению, на одну тему, а на самом деле кто в лес, кто по дрова. Интержизнь пользуется такими отвлеченными понятиями, как дух и сознание, что для паражизни равносильно звуку дождя, слушать который тоже дело тонкое. Разумеется, инфражизнь то и дело просит передать ей тертый сыр, а супержизнь разделывает цыпленка со скоростью сорок два оборота, по методу Стенли Фитцсиммонса. Покончив со сладким, все прощаются и отправляются по своим делам, а на столе после жизней остаются лишь разрозненные кусочки смерти.
ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО Фамы построили завод по производству пожарной кишки и наняли уйму хронопов для ее скатывания и складирования. Как только хронопы очутились на месте описываемых событий, их обуяла радость. Кишка выпускалась красная, синяя, желтая и фиолетовая. Она была прозрачная, так что можно было видеть, как внутри течет вода, разные пузырьки, а иногда и какое-нибудь ополоумевшее насекомое. Хронопы испустили восторженный крик и начали плясать стояк и коровяк, вместо того чтобы работать. Фамы рассердились и тут же применили пункты 21, 22 и 23 внутреннего распорядка с целью предотвратить в будущем подобные акты. Так как фамы весьма рассеяны, хронопы не преминули воспользоваться первым же благоприятным случаем и, навалив целую гору кишки на грузовик, отправились в город. Встречая по дороге девочек, они отрезали по доброму куску синей кишки и тут же его дарили, чтобы девочка могла в ней скакать. Вскоре на каждом углу можно было любоваться на расчудесные прозрачно-синие шары: в каждом было по девочке, которая вертелась в нем как белка в колесе. Родители пытались кишку отнять и приспособить ее для поливки сада, но хитрюги хронопы заблаговременно кишку прокололи, так что вода вытекала струйками и кишка для поливки не годилась. В результате родители только устали, и каждая девочка смогла вернуться на свой угол и там прыгать сколько душе душе угодно. Желтой кишкой хронопы украсили разные монументы, а зеленую пустили на ловушки, по африканскому образцу растянув ее в розариумах, чтобы любоваться, как из надеек получается куча мала. Вокруг упавших надеек хронопы плясали как стояк, так и коровяк, а надейки старались их усовестить, приговаривая: - Хронические хрычи хронопы! Хряки! Хронопы, вовсе не желавшие зла надейкам, помогали им подняться и каждой дарили по куску красной кишки. И надейки спешили домой, чтобы поскорее осуществить самую розовую мечту: поливать сады зеленые из красной кишки. Фамы завод прикрыли. Они устроили банкет со множеством надгробных речей и официантов, обносивших всех рыбой в обстановке горестных вздохов. Фамы не пригласили ни одного хронопа, а только надеек, и то лишь тех, которые не попали в ловушку, так как уловленные надейки не могли нарадоваться на свою кишку, и фамы на них разобиделись.
СЛУЧАЙ Маленький хроноп искал ключ от двери на тумбочке, тумбочку - в спальне, спальню - в доме, дом - на улице. Тут-то хроноп и зашел в тупик: какая улица, если нет ключа от двери на улицу!
ФОТО ВЫШЛО НЕЧЕТКИМ Хроноп решает открыть входную дверь и, сунув руку в карман, вместо ключа извлекает коробок спичек. Хроноп крайне обеспокоен: если вместо ключа он находит спички, то не произошло ли самое ужасное - не стало ли в мире все шиворот-навыворот, и кто знает: если спички находятся там, где ключ, может случится, что его кошелек набит спичками, а сахарница - деньгами, а пианино - сахаром, а телефонная книга - нотами, а платяной шкаф - абонентами, а кровать - костюмами, а вазоны - простынями, а трамваи - розами, а поля - трамваями! И вот в страшной растерянности хроноп спешит поглядеть на себя в зеркало, но так как зеркало чуть сдвинуто, то увидел он подставку для зонтов, что подтверждает самые худшие его предположения, и он разражается рыданиями, падает на колени и складывает ручки, не зная, что делать. Соседские фамы прибежали его утешить, а за ними и надейки, но проходит много часов, прежде чем хроноп успокаивается и соглашается выпить чашку чаю, которую долго оглядывает и изучает, перед тем как отпить глоток: чего доброго, чашка чая окажется муравейником или книгой Сэмуэля Смайлса!..
У тебя на полке Плюшевый мишка и заяц в футболке. Ты давно когда-то Ранним утром их нашла под елкой. А за старым шкафом - портфель без ручки и летняя шляпа. Кто-то хитрый и большой Наблюдает за тобой. У тебя в кармане два мелка и волшебный камень, Ты волшебный камень на 8 марта подаришь маме... А с высокой крыши все на свете слышно, Кто-то хитрый и большой наблюдает за тобой... Подобреет стужа, босиком пройдешь по луже, Ночью в ней купалась круглая луна, и тебе осталось... И теперь понятно на луне откуда пятна - Кто-то хитрый и большой наблюдает за тобой...
После долгой разлуки они сели на крыльце и, по обыкновению, заговорили. - Как хорошо, что ты нашелся, - сказал Медвежонок. - Я пришел. - Ты представляешь, если бы тебя совсем не было? - Вот я и пришел. - Где же ты был? - А меня не было, - сказал Ежик. - А когда тебя не было, ты где-нибудь был? - Угу. - Где? - Там,- сказал Ежик и махнул лапой. - Далеко? Ежик съежился и закрыл глаза.
С арбалетом в метро, с самурайским мечом меж зубами; В виртуальной броне, а чаще, как правило, без - Неизвестный для вас, я тихонько парю между вами Светлой татью в ночи, среди черных и белых небес.
На картинах святых я незримый намек на движенье, В новостях CNN я черта, за которой провал; Но для тех, кто в ночи, я звезды непонятной круженье, И последний маяк тем, кто знал, что навеки пропал...
Навигатор, пропой мне канцону-другую; Я, конечно, вернусь - жди меня у последних ворот, Вот еще поворот - и я к сердцу прижму дорогую, Ну, а тем, кто с мечом - я скажу им: "Шалом Лейтрайот!"
А пока - a la guerre comme a la guerre, все спокойно. На границах мечты мы стоим от начала времен; В монастырской тиши мы - сподвижники главного Война, В инфракрасный прицел мы видны как Небесный ОМОН.
Прощай,тепло! от ужаса снегов Ищу небес прозрачных тонкий свиток. Ночь сгинула на запад. Полдень пыток Сучит в окно из прошлого веков.
Тащусь без имени. Дорогой дураков Несу любви трудов тяжёлый слиток. Прощай,тепло! Твой огненный напиток Перебродил, и хмель твой далеко.
Костёр погас. Уносит ветер пепел. Пронзительного дня гиперборей Свистит и, сорванная с петель, Разбита дверь, и кружится над ней Воспоминаний боль. Среди полей Диск солнца золотой встаёт смертельно светел.
А. Хвостенко aka Хвост (из альбома Л. Фёдорова / В. Волкова «Романсы»)
Уж небо осенью дышало, Уж реже солнышко блистало, Короче становился день, Лесов таинственная сень С печальным шумом обнажалась, Ложился на поля туман, Гусей крикливых караван Тянулся к югу: приближалась Довольно скучная пора; Стоял ноябрь уж у двора.
Золотая осень А. Фет Осень. Сказочный чертог, Всем открытый для обзора. Просеки лесных дорог, Заглядевшихся в озёра.
Как на выставке картин: Залы, залы, залы, залы Вязов, ясеней, осин В позолоте небывалой.
По рыбам, по звездам Проносит шаланду: Три грека в Одессу Везут контрабанду. На правом борту, Что над пропастью вырос: Янаки, Ставраки, Папа Сатырос. А ветер как гикнет, Как мимо просвищет, Как двинет барашком Под звонкое днище, Чтоб гвозди звенели, Чтоб мачта гудела: "Доброе дело! Хорошее дело!" Чтоб звезды обрызгали Груду наживы: Коньяк, чулки И презервативы...
Ай, греческий парус! Ай, Черное море! Ай, Черное море!.. Вор на воре! . . . . . . . . . . . . . Двенадцатый час - Осторожное время. Три пограничника, Ветер и темень. Три пограничника, Шестеро глаз - Шестеро глаз Да моторный баркас... Три пограничника! Вор на дозоре! Бросьте баркас В басурманское море, Чтобы вода Под кормой загудела: "Доброе дело! Хорошее дело!" Чтобы по трубам, В ребра и винт, Виттовой пляской Двинул бензин.
Ай, звездная полночь! Ай, Черное море! Ай, Черное море!.. Вор на воре! . . . . . . . . . . . . . Вот так бы и мне В налетающей тьме Усы раздувать, Развалясь на корме, Да видеть звезду Над бугшпритом склоненным, Да голос ломать Черноморским жаргоном, Да слушать сквозь ветер, Холодный и горький, Мотора дозорного Скороговорки! Иль правильней, может, Сжимая наган, За вором следить, Уходящим в туман... Да ветер почуять, Скользящий по жилам, Вослед парусам, Что летят по светилам... И вдруг неожиданно Встретить во тьме Усатого грека На черной корме...
Так бей же по жилам, Кидайся в края, Бездомная молодость, Ярость моя! Чтоб звездами сыпалась Кровь человечья, Чтоб выстрелом рваться Вселенной навстречу, Чтоб волн запевал Оголтелый народ, Чтоб злобная песня Коверкала рот,- И петь, задыхаясь, На страшном просторе:
Вы голодны, мадам? Кусайте локти. Смотрите стрекозой на муравья. Не надо драм, довольно капли дёгтя. Забудьте всё. Вы больше не моя.
Вам холодно, мадам? Сжигайте письма. Пусть чувство в них сгорит, как кошкин дом. Все письма вздор! На что они сдались вам? Одни слова, с ошибками притом.
Вам жаль, мадам? Так опустите руки, Не дёргайте меня за рукава! Я знаю сам все каверзные трюки: Гражданский брак гражданские права.
Вы на мели, мадам? Сушите вёсла. В гербарий поцелуи и цветы. Пусть в сердце тлеет негашёная известка, Но все к чертям! Вы больше мне не ты!
Вы каетесь, мадам? Не надо басен! Не надо писем, песен и статей. Мой быт без вас так сказочно прекрасен, Что выше всех возвышенных идей.
Вам нездоровится, мадам? Попейте ж яду. Вы всё уже испили, что смогли? Я знаю сам: Отелло лучше Яго, Но оба звенья суть одной петли.
Вы в положении, мадам?.. Найдите выход. Какойнибудь надёжный и простой. И разойдёмся без взаимных выгод: Вы как вдова, а я как холостой.
Идите с богом и живите долго! Так долго, чтоб я там не встретил вас... Коль смерти нет, в забвенье мало толка: Забудешь профиль вспомнится анфас.
Но всё, что я оставлю вам в наследство, Не стоит двух изломанных грошей. Я ваша цель, вы для меня лишь средство Для достижения изящных миражей.
Константин Арбенин 1993
Сообщение отправляется. Пожалуйста, подождите...
После проверки сообщения модератором, оно будет добавлено в эту тему